Постоянное обновление

СПК колхоз «Знамя Ленина» обрабатывает около 15 тысяч гектаров, из них 424 га отведено под косточковые и семечковые породы деревьев. Основу сада составляют яблони (280 га), сливы (67 га), черешня (48 га) и вишня (7,9 га); по несколько гектаров занимают груши и абрикосы.

– Ещё у нас есть три гектара персиков, но их мы посадили ради экзотики – чтобы украсить прилавки наших магазинов, – говорит председатель СПК Юрий Хараман. – На прибыль не рассчитываем, просто ради ассортимента: пусть люди видят, что в колхозе «Знамя Ленина» всё есть!

Площадь сада в хозяйстве на протяжении многих лет остаётся неизменной, однако посадки ежегодно реконструируют.

– Срок службы интенсивных садов – 15-17 лет. Получается, что мы каждый год должны около 1/12 – 1/15 части из этих 424 гектаров обновлять. Это мы и делаем: ежегодно выкорчёвываем и сажаем по 30-40 гектаров. Мы внедряем новые сорта, новые технологии возделывания – например, заменяем традиционный сад интенсивным и суперинтенсивным, – говорит Юрий Гаврилович.

Традиционный сад – это от 415 деревьев на гектар, поясняет управляющий садом, агроном Дмитрий Рожин. По такой схеме (6 х 4 метра) посажены, например, слива и черешня. В интенсивных садах на гектаре распределяется 3 250 деревьев (схема посадки 4х 0,8 метра). Гектар суперинтенсивного сада вмещает 5 300 деревьев, которые сажают по схеме 3,75 х 0,5 метра.

– Суперинтенсивные сады – это только яблони, – говорит Дмитрий Александрович. – Остальным культурам нужно больше места под солнцем, они не предполагают такой плотности. Хотя, например, в 2020 году мы впервые посадили сливы по интенсивной технологии – 4 х 1,5 метра, сад занял пять гектаров. Там мы используем и шпалеру, и полив. Посмотрим – может быть, и косточковые будет выгодно по уплотнённой схеме возделывать.

Экспериментирует «Знамя Ленина» и с сортами. Поливом обеспечены только суперинтенсивные гектары, а для остального сада приходится подбирать такие сорта, которые можно выращивать в засушливых условиях.

– Наша местность считается зоной недостаточного увлажнения. Лучше всего здесь себя показывает сорт Семеренко. В садах Крымского или Славянского района, например, этот сорт выращивать сложнее: там выше влажность, возникают болезни, – поделился Дмитрий Рожин. – Большую площадь занимают Айдаред, Голден Делишес, Ред Чиф. Всего у нас около 30 сортов яблока. Бывает, что в новых посадках возвращаемся к старинным сортам. Пробуем и новые. Правда, не всегда сорт, который получается в другом районе, хорошо себя показывает здесь. У нас тяжело получить красную окраску, потому что нет контраста температур.

Из 280 гектаров яблоневого сада 40 га занимают летние сорта. Сбор некоторых из них начинается сразу после того, как хозяйство заканчивает убирать черешню, – уже 5-7 июля. Такое яблоко сразу идёт в реализацию и продаётся по хорошей цене (55-60 рублей). Спрос на него высок: ведь всё «зимнее» яблоко было реализовано в мае, а осеннее яблоко ещё не созрело.

– Единственный недостаток летних яблок в том, что они не такие урожайные, как зимние. Максимум, который могут дать летние сорта – 200 ц/га, тогда как у зимних урожайность только начинается с 200 ц/га, – поясняет Дмитрий Рожин.
Посадки, которые не оправдали ожиданий, хозяйство вырубает. Ещё два года назад «Знамя Ленина» выращивало виноград. Но экономические отчёты показывали, что в течение пяти-шести лет плантации не давали прибыли. Пришлось расстаться с этой культурой.

В другой раз пришлось вырубить яблони сорта Чемпион: они перестали давать урожай, деревья погибали.

Агрономы предположили, что дело в изменении климата.

Не подошли погодные условия и черешне сорта Регина. Несколько лет агрослужба колхоза искала причины ежегодных неурожаев. Решили, что ждать без толку – надо выкорчёвывать.

Зато другие сорта черешни – Валерий Чкалов, Василиса, Бигарро Бурлат, Мелитопольская чёрная, Кордия, Донецкая красавица – урожай дают превосходный. Если, конечно, не случается заморозков.

– Разные культуры в саду имеют разную доходность, – говорит Юрий Хараман. – До прошлого года черешня была самой рентабельной. И осталась бы такой, если бы не заморозки. Мы сильно потеряли в валовом сборе ягод, и хотя цена на черешню выросла, она всё равно не перекрыла наших потерь.

Что приносит доход

Урожай фруктов и ягод «Знамя Ленина» продаёт в основном оптовым покупателям. Около четверти продукции реализует через собственные магазины или во время выездной торговли. Небольшая часть фруктов идёт в собственный кондитерский цех – для приготовления пирогов и пирожков. Главный экономист СПК «Знамя Ленина» Николай Ревякин признаётся, что, возможно, вишней бы хозяйство и не занималось – великой прибыли она не даёт, но ради кондитерского цеха её продолжают выращивать и ежегодно 7-8 тонн закладывают на хранение.

Научились в колхозе сохранять и черешню. Израильская технология позволяет продлить срок её «жизни» и растянуть реализацию на три месяца.

– Благодаря хранению черешня может дождаться отдыхающих на Должанке, в Ейске – и это позволяет нарастить цену, – говорит Николай Васильевич.

В прошлом году, правда, из-за возвратных заморозков экономика производства черешни сложилась нетипично. Культура принесла хозяйству существенный убыток – 4,2 миллиона рублей, тогда как годом ранее чистая прибыль на черешне составила 8,6 миллиона рублей.

– В прошлом году практически все цветущие почки у косточковых вымерзли, мы не получили того, что ожидали. При этом яблоко, например, дало прибыли восемь миллионов. Общий результат по году – всего 2,5 миллиона прибыли, – объяснил Николай Васильевич.

Говоря об экономике разных культур, Николай Ревякин предлагает смотреть на «классический» 2019 год. Тогда средние цены на килограмм фруктов были такими: яблоко – 31 рубль, груша – 49 рублей, черешня – 127 рублей, вишня – 59 рублей, слива – 19 рублей. Один гектар плодоносящей черешни дал хозяйству 277 тысяч рублей чистой прибыли. Яблоко принесло меньше – 172 тысячи рублей, слива – 51 тысячу.

За исключением катастрофического для косточковых прошлого года, цена на фрукты ниже себестоимости не падает. Затраты на получение килограмма черешни экономист оценил в 60 рублей, сливы – 16-17 рублей, яблока – 22-24 рубля.

– Себестоимость яблока меняется в зависимости от того, как мы его продаём: сразу или из хранилища. Хранение добавляет в затраты порядка 2,5 рублей, зато в цене может добавить 15 рублей и выше, – объясняет Ревякин.

– Когда вы снимаете яблоко осенью, оно стоит 25 рублей за килограмм, а если вы его подержите и реализуете к Новому году, цена вырастет до 50 рублей, – говорит Юрий Хараман. – Мы будем расширять мощность по хранению урожая. Холодильник, который у нас есть, рассчитан на 4 800 тонн яблок. Собираем мы в среднем шесть тысяч тонн. По мере того, как наши новые интенсивные сады будут увеличивать плодоношение, урожай вырастет до 10 тысяч тонн яблок. Его нужно хранить.

Сейчас «Знамя Ленина» реконструирует имеющийся холодильник, чтобы увеличить его мощность ещё на тысячу тонн. В планах строительство второго хранилища. Пока хозяйство возвело только корпус для него – так сказать, стены, а оборудование приобретать будет позже. Юрий Хараман признаётся, в этом вопросе руководствуется принципом «ничего не покупай, пока не держишь деньги в руках, но даже когда держишь – вкладывай только после тщательного расчёта, который гарантирует отдачу». Иначе велик риск просто всё растранжирить.

– Если мы в этом году хранилище построим, а нам нечем его будет заполнять, то эти деньги будут лежать год невостребованными в виде помещения. Вот почему для меня очень важен прогноз валового производства любой продукции – чтобы оценить свои финансовые возможности и сейчас, и в будущем. Допустим, пройдёт град – на яблоке останется пятнышко. Такую продукцию на хранение уже не положишь, её нужно будет сразу продавать. И доходность участков после градобоя будет на 30-50% меньше, – объясняет Юрий Гаврилович.

– Мы очень осторожны в инвестициях, иначе можно разорить экономику хозяйства: купить дорогую технику, построить хранилище, но что будем делать, когда понадобятся реальные деньги? Я не могу раскрыть колхозную кассу, приобрести что-то – и оставить колхозников без денег. Надо думать о том, чтобы люди получали достойную заработную плату и ещё какая-то подушка безопасности была. Ведь мы по-прежнему работаем, не привлекая кредитов в коммерческих банках. Банки никогда нас поддерживать не будут, у них свой интерес – заработать на любом клиенте.

Юрий Гаврилович обращает внимание на то, что уже два года в России фрукты облагаются льготным НДС – 10%. Раньше приходилось отчислять государству 20%.

– Если бы не было этого решения, то мы, реализовав продукции на 200 миллионов рублей, должны были бы заплатить НДС в размере 40 миллионов рублей. Сейчас, со льготной ставкой НДС, мы платим всего 20 миллионов рублей. Считайте, 20 миллионов остаются у нас в бюджете. Это реальная помощь. И надо поклониться тем, кто принимал это решение, – говорит Хараман.

Отрасль трудоёмкая и социальная

Юрий Хараман признаётся, что садоводство приносит хозяйству прибыли меньше, чем другие направления деятельности. Но, по крайней мере, не даёт убытков. Пока баланс расходов и доходов остаётся положительным, сад должен быть.

– Мы – градообразующее предприятие, и занятость людей для нас не пустой звук. Даже при небольшом минусе будем сад держать, – говорит Юрий Гаврилович. – Постоянно в садах занято около сотни человек, а в период пиковых уборок – в несколько раз больше. В чём прелесть нашего кооператива? Его члены являются собственниками производства, то есть они получают дивиденды от прибыли. Поэтому они участвуют на сборе черешни, сливы, зная, что получат реальные деньги. В период уборки нам приходится забирать работников из других цехов и привозить в сад. Приготовить пельмени или вареники – можно подождать, а в саду, если урожай не соберёшь, прибыли не будет.
По зависимости от ручного труда садоводство можно сравнить с овощеводством, говорит Юрий Гаврилович. В этом и плюс (занятость людей), и минус (недостаток рабочих рук) отрасли.

– Черешня – самая прибыльная культура в нашем саду, но мы не можем расширить посадки как раз из-за нехватки рабочей силы, – говорит Николай Ревякин. – Срок для сбора черешни отводится очень короткий, а наши трудовые резервы, которые мы можем привлечь с других производств не в ущерб хозяйству, невелики. Даже если мы на три часа отвлекаем людей с молочного производства и привозим их сюда между сменами, это уже чувствуется.
Чтобы урожай не сгнивал под деревьями, а отправлялся на столы россиян, руководство колхоза договорилось со школами и профтехучилищами, чтобы предложили молодёжи потрудиться на сборе черешни, сливы, вишни.

– Весь сбор у нас происходит вручную. Уйти от этого невозможно, разве что ускорить процесс за счёт техники, – говорит Дмитрий Рожин. – Например, в садах уходят от лестниц, все высотные работы проводят на платформах, самоходных или тех, что трактор тянет. В садах организуют поточную уборку: в контейнера, на тележки. Механизация труда должна быть, но сбор останется ручным.

Помимо занятости, садоводство в СПК колхозе «Знамя Ленина» выполняет ещё одну социальную функцию – даёт местным жителям качественное российское яблоко по доступной цене.

– Несмотря на то, что часть урожая мы реализуем через собственную розницу, оптовая торговля выглядит для нас более привлекательной, – рассказал Николай Ревякин. – Торговля через свои магазины – не самый выгодный вариант, потому что затраты на реализацию достигают 22% от выручки. Когда же мы продаём яблоко оптовому покупателю, он нам называет уже итоговую цену, затрат на реализацию в ней нет. Но мы сохраняем розничную торговлю для своего покупателя, и ассортимент в собственных магазинах у нас в приоритете. Например, в мае мы оставляли где-то 25-30 тонн для реализации в своих магазинах.

«Знамя Ленина» старается сдерживать цены в своих магазинах, понимая, что у сельского и городского населения платёжеспособный спрос разный – а значит, и цена предложения должна отличаться. Подспорьем стала продажа в своей сети свежего упавшего яблока. Храниться оно не будет, но если его моментально собрать, помыть и довести до товарного вида, люди с удовольствием купят.

– На то, что мы реализуем через свои магазины, мы цены стараемся не поднимать. Продукция ни в наших сетях, ни на выездной торговле не дорожает, – сказал Николай Васильевич. – А вот предложения оптовых покупателей могут в этом году стать выше – и тут уж мы постараемся продать подороже, максимально свои интересы защитить.

– Сергей Александрович, первые яблони в вашем хозяйстве были посажены в 2018 году. Почему вы решили заняться садоводством?

– Идея сада витала давно. Первая попытка была сделана ещё в 2011 году: мы разработали проект, но сразу не реализовали его. Со временем проект морально устарел: за десять лет в садоводстве произошли качественные изменения, появились новые подходы, новые технологии. Мы поняли, что нужно идти по пути интенсификации производства, увеличивать финансовую отдачу с гектара. Первый проект предполагал закладку интенсивного сада, сегодня наши сады – суперинтенсивные. Мы работаем с плотностью посадки 5,5 тысячи деревьев на гектар. Этого в нашей зоне раньше никто никогда не делал.

За счёт садоводства мы стремимся диверсифицировать экономику хозяйства. Кроме того, это просто красиво. Для Куйбышевского района садоводство – традиционный вид деятельности. Я как-то раз увидел снимки немецких лётчиков 1943 года – с высоты птичьего полёта видно, сколько в нашем районе было садов.

– Как выбирали участок под сад?

– Выбор был обусловлен нашим «самым лимитирующим» фактором в растениеводстве – наличием влаги. Суперинтенсивный сад невозможно вырастить без полива, поэтому под яблони мы отвели участки из зоны орошения, где до этого мы выращивали кукурузу. Эти участки уже имели сеть полива, мы просто перепрофилировали их. Кукуруза была принесена в жертву, но эта жертва вполне оправдана.

– Оправдана? То есть уже сейчас можно сказать, что проект окупается?

– Яблоневые сады – как швейцарский сыр. Закапываешь деньги в землю, а результаты видишь через три-пять лет. Выход на максимальный финансовый результат у нас должен произойти на пятый-шестой год от посадки: обычно к этому моменту плодоношение суперинтенсивного сада достигает максимума (70-90 т/га. – Прим. авт.), после чего сад ещё 15 лет может плодоносить, не снижая урожайности. Но уже и первые результаты нас обнадёживают – по крайней мере, мы не сильно отличаемся от тех показателей, которые закладывали в бизнес-план. В прошлом году урожайность с гектара составляла от 5 до 35 тонн – в зависимости от сорта и возраста деревьев. Валовый сбор составил 300 тонн. Этот урожай позволил нам покрыть содержание всего существующего на тот момент сада – 80 гектаров.

Поскольку садоводство – дело для нас новое, то, чтобы не захлебнуться, мы решили реализовывать проект поэтапно, ежегодно вводить по 25-30 га садов. Этой осенью заложим 24 гектара, а всего собираемся занять два поля – это чуть меньше 160 гектаров суперинтенсивного сада.

– Вы сказали, что суперинтенсивный сад был для вас новым видом деятельности. Прибегали к помощи консультантов?

– Конечно, собственными силами заложить суперинтенсивный сад невозможно. Это достаточно специфическая, наукоёмкая отрасль, высокотехнологичная. Мы работали с ООО «Фирма «ЛТД», которое обеспечило нас всем шлейфом услуг и в проектировании, и в дальнейшем – в исполнении проекта. Это касается и работы с питомником, и установки шпалеры, и создания новой оросительной системы, покрытия противоградовой сеткой... Да и просто агрономическое сопровождение.

– В тепличном производстве, говорят, агрономы – на вес золота. А в садоводстве?

– Что у нас дороже золота? Алмазы? Значит, на вес алмаза! Кадровый дефицит огромный. Найти хорошего садовода – большая проблема. Правильно было бы самим садоводов воспитывать. Старые специалисты не годятся, потому что там абсолютно другая философия. Новшества врываются в эту отрасль настолько стремительно, что уже через три года после закладки мы начинаем менять технологии, которые применяли на первых этапах. Например, мы начинали садоводство с междурядьем 3,3 метра, потом перешли на 2,8 метра – такое загущение не все сорта могут выдержать. Сейчас пробуем некоторые сорта, которые раньше сажали с междурядьем 3,3 метра сажать с междурядьем всего 3 метра. То есть на 10% уплотняем площадь посадки. При тех же затратах мы будем иметь на 10% растений больше, соответственно, гипотетически увеличим урожайность на 10% при тех же затратах на противоградовую сетку или химию.

– Как вы подбирали сорта яблок и саженцы?

– Честно признаюсь, мы доверились ребятам из «ЛТД». Но мы все, руководители «Рассвета» – агрономы по образованию. Мы поехали в питомник, ООО «Дубрава» в Краснодарском крае, и, насколько это было возможно, оценили работу ребят с саженцами. Увидели высокую агрономическую культуру, нас это устроило. Затем мы проверили в московском институте фитопатологии чистоту саженцев, оценили их качество… Знаете, далеко не всё, что приезжает из-за границы, имеет такие высокие качественные характеристики.

Мы берём саженцы только категории «7+» (количество ответвлений. – Прим. авт.). Многие высаживают сады простыми «хлыстами» – знаете, такая плёточка, почти без веточек – и потом рассчитывают, что она разрастётся. На самом деле на этом садоводы теряют один-два сезона. Мы решили их не терять.

Сорта подбирали по принципу светофора – чтобы было и красное, и зелёное, и жёлтое яблоко, а кроме того так, чтобы получить непрерывный конвейер при уборке. Сейчас у нас восемь сортов в коммерческих посадках и один – в опытной. Это сорт Пинк Леди, который в наших широтах никто ещё не выращивал. Это яблоко убирается в начале ноября, и были сомнения, успеет ли оно вызреть, успеем ли мы убрать до первых морозов, получится ли нужный окрас – ровный и не красный. В этом году соберём уже третий урожай этого яблока... Всё получилось.

– Сергей Александрович, в вашем хозяйстве применяются все топовые технологии садоводства. Это всё зарубежные разработки или есть что-то наше, отечественное?

– Кое-что наше, кое-что зарубежное. Когда-то, когда в России закладывали первые сады по итальянской технологии, – смешно сказать! – даже бетонные столбы приходилось привозить пароходами. Сейчас в России производится масса составляющих, в том числе эти столбы. Но ряд элементов для комплектующих сада не везде даже в Европе производится. Например, современная сетка противоградовой защиты типа В-5. Все привыкли видеть сетку, которая сплошным полотном затягивает сад. Это не очень удобно: бывали случаи, когда град валил и сетку, и столбы, к которой она крепилась. В нашей сетке предусмотрена система для сброса при излишней нагрузке: она раскрывается и град высыпается в междурядье. Так вот, такую сетку в оригинале выпускают итальянцы – они производили её специально для нас.

Новшеств у нас много. Например, каждое дерево подвязываем на бамбуковый стержень, который импортируем из Китая. При зелёных операциях используем специальные жгуты – они похожи на шпагат, но состоят из органического материала, который разрушается со временем под воздействием ультрафиолета.

– Суперинтенсивный сад – дорогое удовольствие? Подсчитывали затраты на гектар?

– Сейчас, на момент нашего разговора, точно не отвечу, сколько будет стоить один гектар: видите, какой инфляционный скачок произошёл – выросли цены на удобрения, металлы, а это тоже составляющие сада... Скажу так: на последнем этапе реализации нашего сада один гектар нам обходился в 3 млн 300 тысяч рублей. Но в этой сумме заложен НДС, который нам вернётся. А ещё мы получим ряд субсидий – на шпалеру, на посадочный материал, на монтаж системы орошения – то есть часть затрат будет компенсирована.

Ещё есть субсидия на содержание сада, который не вошёл в период плодоношения. Это, может быть, и небольшие суммы, но они тоже позволяют сократить затраты. Господдержка разная в разных регионах, и каждый год ставки меняются. Но нам, скажу очень условно, благодаря господдержке удаётся компенсировать около 15% затрат.

– А уходные работы в какую сумму обходятся? И что требует наибольших затрат?

– Любой земледелец знает: чтобы работать интенсивно, нужна высокая агротехника и применение качественных препаратов – инсектицидов, фунгицидов, удобрений, стимуляторов роста. В садоводстве ещё есть препараты для химического прореживания завязи – их применяют, чтобы не перегружать деревья урожаем. В садоводстве обработок много, и они требуют наибольших затрат. В целом же содержание одного гектара нам обходится примерно в 300 тысяч рублей.

– Один из этапов вашего бизнес-плана – строительство хранилища. Расскажите о нём.

– Хозяйство, которое решило заняться садоводством, обязательно должно построить хранилище и цех по сортировке. Без этого успех в этом бизнесе маловероятен. Есть мнение, что если хозяйство не в состоянии 60-70% яблок заложить на хранение, то это уже нереализуемый проект. Поэтому мы стали параллельно с закладкой сада вести строительство хранилища.

К этой задаче подошли так же, как и к закладке сада: взяли самые топовые версии, самое надёжное немецкое холодильное оборудование. Мы добавили туда регулируемую газовую среду. В нашем хранилище будет несколько камер с контейнерным хранением. Каждая камера рассчитана на 200 тонн яблок и может работать автономно. Все процессы в хранилище контролируются через компьютер – приложение в реальном времени может показать хранилище через систему видеонаблюдения и сообщить параметры воздуха в каждой камере.

Наш холодильный дом рассчитан на 2,5 тысячи тонн хранения урожая. По мере нарастания сбора урожая будем строить новые хранилища. Мы не стали возводить холодильники сразу на весь потенциальный урожай нашего будущего сада, чтобы финансово не перегружать хозяйство. Рассчитываем вводить хранилища в строй с небольшим опережением к росту сбора яблок. А пока, чтобы инфраструктура не пустовала, нашли клиентов, желающих арендовать у нас холодильные мощности.

Параллельно мы ведём строительство сортировочной линии. Я бы раньше удивился, если бы мне сказали, что даже плохо уложенное в коробку яблоко может снизить цену килограмма на несколько рублей. Когда я погрузился в садоводство, я понял, насколько важна сортировка. Сейчас у нас идёт сооружение сортировочного цеха, весовой, насосной станции, электрики, очистных сооружений. Думаю, в августе, к новому урожаю мы и хранилище, и сортировочную линию запустим.

– А в прошлом году, когда ещё хранилища не было, как сбывали яблоко?

– Реализовали практически с колёс. Мы снимали урожай, вручную сортировали, немного охлаждали в крытом помещении, покупали простейшую упаковку и продавали. На удивление всё ушло без проблем. Только небольшую часть урожая – яблоки сорта Семеренко – мы заложили на хранение и продали с хранения.

– Насколько хранение может повысить цену яблока?

– Это абсолютно непредсказуемо, особенно учитывая нашу валютную кутерьму. Прогнозировать трудно, но хранение – это всегда стабилизирующий фактор. В позапрошлом сезоне пиковые цены – новогодние, весенние – в опте зашкаливали за 100 рублей. А в момент уборки урожая яблоко стоило всего 30-50 рублей за килограмм! В прошлом году такого пика не было, как сложится в этом году – посмотрим…

– В дальнейшем планируете сбывать перекупщикам или попробуете зайти в сети?

– Мы будем рассматривать все варианты. Проект достаточно крупный для нашей зоны, ведь яблоки в основном выращивает Краснодар, Адыгея, Ставрополь. Там больше площади и большие объёмы. То, что мы попытаемся реализовать – в объёме от 8 до 11 тысяч тонн – будет достаточно, чтобы войти в сети. Мы готовы к самой жёсткой конкуренции и по виду товара, и по упаковке.

– Сергей Александрович, в чём вы видите риски для отрасли и, наоборот, стимулы развития?

– Риски могут быть связаны с неловким государственным таможенным регулированием. Мы двадцать лет назад открыли свои границы для беспрепятственного ввоза продукции наших конкурентов. И даже после введения санкций этот процесс не остановился: Белоруссия стала воротами для Польши, Сербия – для южного Евросоюза. Иранское яблоко активно идёт через Азербайджан... Всё это создаёт проблемы для отечественного производителя, особенно в момент сбора урожая: происходит перенасыщение рынка.

В то же время мы в России производим пока недостаточно яблок для удовлетворения внутренней потребности. Называют разные цифры недостатка — от 600 тысяч до 1 миллиона тонн... И эта ниша потихоньку закрывается отечественными производителями. Когда-то мы достигнем самообеспеченности по яблоку, и неэффективные сады придётся раскорчёвывать.

Риск для отрасли мы видим ещё и в том, что по итогам прошлого года, например, произошла убыль населения. Полмиллиона человек – это 0,3% от нашего населения. Это тоже экономический фактор, который также влияет на спрос. Беспокоит платёжеспособность населения. Яблоки считаются первым продуктом в категории фруктов, но когда апельсины стоят дешевле яблок, люди задумываются.

Ещё один риск – засилье торговых сетей. Не секрет, что ритейл генерирует прибыль порой гораздо большую, чем прибыль производителя. Допустим, мы отдаём яблоко в упаковке – а упаковка и сортировка тоже требует больших затрат! – по цене от 35 до 45 рублей. А в супермаркетах ценник начинается от 100 рублей, если говорить о хорошем яблоке.

Наша сильная сторона прежде всего в том, что мы научились бороться с погодными факторами. Орошение избавило нас от лимитирующего фактора влаги, сетка защищает от града и солнца. Болячки сдерживаем программами защиты. Эти главные природные факторы мы взяли под контроль. Даже вопрос опыления решён благодаря шмелям. По крайней мере, производить качественное яблоко мы научились. Будем бороться за его конкурентоспособность.

Сначала была наука

Свой уникальный яблоневый сад Николай Щербаков заложил ещё в 2013 году – задолго до того, как в России приняли закон «Об органической продукции» и стало модно называть своё производство «экологически чистым». Энтузиаст признаётся: к такому решению его подтолкнул научный интерес.

– Я работал во Всероссийском НИИ биологической защиты растений и был увлечён этой темой. Защитил кандидатскую диссертацию по экологизированной защите плодовых культур и винограда, знания хотелось применить на практике, – говорит Николай Алексеевич. – А ещё у меня есть супруга, которая настаивает, что природа – это наша мать, и относиться к ней надо бережно.

Сад разбили там, где была пригодная земля – в хуторе Покровском под Краснодаром. Яблони сажали по интенсивной схеме: 5 х 2 метра, тысяча деревьев на гектаре, на среднерослом подвое. Ни шпалеры, ни капельного орошения такой сад не требует.

При выборе участка (3,3 га) ориентировались только на то, чтобы посадки не примыкали к другим садам – и до «органи­ческих» деревьев не долетала чужая химия. А вот выбор сортов потребовал тщательной подготовки.

– У нас в Краснодарском крае был пример, когда человек решил заняться органическим садоводством на уже существующих посадках. Он отказался от химии, три-четыре года промучился и ничего не смог сделать: деревья сильно поражались паршой и мучнистой росой. Эти заболевания могут унести до 100% урожая, – говорит Николай Щербаков. – Однако есть сорта, которые более-менее устойчивы к этим инфекциям. В своё время селекционеры думали, как можно справиться с паршой. Они нашли в яблоне вида Malus floribunda ген устойчивости к этому недугу и путём скрещивания перенесли ген на культурные яблони. Первые иммунные сорта появились в прошлом столетии и продолжают появляться. Самый известный – Флорина; есть ещё Голд Раш, Моди, Либерти, Прима, Вильямс Прайд. Именно этими шестью сортами мы заложили сад.

Заявленные характеристики иммунные сорта подтвердили: они действительно меньше поражаются болезнями, но и свою генетическую «дикость» порой демонстрируют.

– Они более высокорослые, менее регулируемые и отчасти непредсказуемые. Захотелось яблоне – зацвела, не захотелось – не зацвела, – шутит Николай Щербаков. – Иммунные сорта своенравны, с ними сложнее. Вот Айдаред, например, сорт прогнозируемый: агрономам известно, как с ним работать, и сорт каждый год даёт стабильно высокий урожай – до 90 тонн с гектара. А та же Флорина даже в суперинтенсивном саду больше 20-25 тонн никогда не даёт… Или сорт Моди – в последние пять лет стал очень популярен, все бросились его покупать. А теперь выясняется, что у Моди на пятый-шестой год начинают мельчать яблоки. Почему это происходит, ответить пока никто не может.

Николай Алексеевич не верит в интегрированные системы защиты, где можно применять и биологию, и химию. В таком производстве велик соблазн при первой же угрозе применять ядохимикат – и быстро снять головную боль. Ведь чтобы выискивать экологичный способ борьбы, надо быть грамотным агрономом. Таких в России единицы: отрасль активно растёт, специалистов даже для обыкновенных садов не хватает.

– Другое дело – когда сад полностью органический, – говорит Щербаков. – Тут уже нельзя нарушить запрет на химию: если ты пошёл по этому пути, должен идти до конца. Терпеть, выстрадать это звание.

Терпение и страдания садовода-органика связаны исключительно с тем, что не со всяким врагом удаётся справиться биометодом. Сложнее всего найти альтернативу химическим инсектицидам. Например, не существует биопрепарата против калифорнийской щитовки, которая раскрашивает плоды красными точками. Такое яблоко считается нестандартным, брать его никто не хочет. Что может сделать садовод? Только терпеть и ждать, что однажды личинки щитовки не переживут зимних морозов.

– Это огромная проблема на самом деле, – вздыхает Николай Алексеевич. – В том году у нас в саду появился такой вредитель, как клоп-кружевница. Он съел весь дуб и бросился на нашу яблоньку. Мы не знали, что с ним делать. В августе произошло сильное заселение, мы обрабатывали сад по два раза в неделю, искали препараты, которые разрешены по списку, но не один из них кружевницу не брал. Один-единственный препарат мы отыскали в конце августа. С кружевницей справились, но было уже поздно – чуть ли не 30% листа упало. И в этом году урожая нет. Вместо планируемых 25-30 тонн с гектара соберём меньше трети. С трёх гектаров мы потеряли как минимум 60 тонн яблок.

Умножьте на 40-45 рублей за килограмм – потеряли 2,5 миллиона. Считайте, однокомнатная квартира. Каждый год терять по квартире – терпение надо иметь... Вот вам и органический сад, вот и экономика. Возможно, однажды нас накроет прибылью и мы окупим всё – но до этого надо вкладывать деньги и терпеть…

Николай Алексеевич признаётся, что локомотивом для его хозяйства стал питомник. Предприниматель продаёт саженцы и за счёт этого может себе позволить дорогой эксперимент по органическому земледелию.

– Если бы у меня был только сад, я бы не выдержал, влез в кредиты по уши – и больше не вылез.

«Пессимизма быть не должно»

Несмотря на то что прибылью в органическом саду не пахнет, Николай Алексеевич сдаваться не собирается. Более того, намерен увеличить площадь чистых от химии садов.

– Мы заложили ещё семь гектаров суперинтенсивного сада. Попытаемся его тоже возделывать без химических препаратов. Опытов по органическому суперинтенсивному саду в России нет. В таком саду свои особенности: плотная стена деревьев, продуваемость меньше и защищать деревья будет сложнее. Но садоводство идёт к суперинтенсивности – надо, чтобы опыт такой был, – говорит Николай Щербаков.

Учёный замечает, что садоводство – капиталоёмкая отрасль с длинным сроком окупаемости, и, пожалуй, только единицы будут готовы прямо сейчас отказаться от эффективной химической защиты и полностью перейти на препараты с приставкой «био-».

– В биозащите всегда есть риск поражения. Многие хозяйства этого просто не могут себе позволить.

Однако будущее у органического садоводства есть и у аграриев на этот счёт «ни в коем случае не должно быть пессимизма», говорит Николай Алексеевич. Только входить в эту отрасль надо грамотно: подбирать устойчивые сорта, а сразу после закладки сада – бежать в Россельхозцентр за сертификацией органического производства.

– Когда сад вступит в плодоношение, у него уже будет сертификат, и фермер сразу сможет продавать свои яблоки в «Азбуку вкуса» или во «ВкусВилл», например, по цене в три раза дороже. Имея сертификат, фермер сразу станет больше зарабатывать.

У садов Николая Щербакова такого сертификата ещё нет: прошло только полтора года с тех пор, как сад поставлен на конверсию. Учёный собирается сертифицировать 3,3 га яблоневых садов, небольшую площадь черешневых и около 3 га сливовых.

– Нам надо идти в органическое садоводство, но идти нужно правильно. Тем, кто будет заниматься органическим садоводством после нас, будет проще – потому что у людей не будет страха. Мы не жадные, мы готовы делиться опытом. Некоторым хозяйствам я уже помогаю. В этом году уже двоим фермерам мы заложили органические сады. Эта отрасль уже начала развиваться. А началось всё здесь, в хуторе Покровском, на нашем садике – историческом, бедненьком.