Вокруг её барака целые улицы таких же мёртвых домов, их постепенно разбирают на дрова. Посёлок четыре года назад отрезали от отопления и водоснабжения. Здесь осталось 30 жилых домов, нежилых — в три раза больше.

«Буханка» подпрыгивает на ухабах. Зимой дорога не очень хорошая, но она есть. А летом, чтобы добраться из Витимского до Колотовки, нужно на лодке переплывать реку Витим. «Мы там как на острове», — говорит Балуткин, имея ввиду Витимский. Там живёт он сам, там же находится администрация. Это центральный посёлок муниципалитета, в который входят Колотовка и ещё Мусковит.

Витимский — самый крупный из трёх, с населением 260 человек, в двух других по прописке осталось 200 жителей, на самом деле — вполовину меньше. Например, в Колотовке живёт 40 человек. За последние 20 лет население посёлков сократилось в три-четыре раза. Поэтому сейчас людей из трёх посёлков можно собрать, поселить в один и ещё останутся свободные площади. Пустые квартиры муниципалитету всё равно приходится отапливать, иначе полопаются трубы и тогда разморозится целый дом. На это зимой ежемесячно уходит больше ста тысяч рублей. В бюджете муниципалитета заложены расходы 9,7 млн в год, а доходы — всего 653 тыс.

Но из-за того, что Витимский отрезан рекой от райцентра Мама, люди не хотят туда переезжать. На время ледостава и ледохода посёлок полностью изолирован от большой земли. Летом нужно переправляться на лодке. Из Колотовки и Мусковита всё-таки круглый год можно доехать на машине до райцентра, где есть больница, почта, банк и аэропорт.

«Последние соседи съехали четыре года назад»

Деревянный дом, в котором живёт Салима Максутова, стоит на отшибе. И это последний 12-квартирный дом посёлка. Раньше таких было несколько десятков. Посёлок появился в середине прошлого века вокруг рудника по добыче слюды. Слюду перестали добывать в 90-х, с тех пор люди уезжают из этих мест — нет работы.

Доски обшивки потемнели от времени, коричневая краска на них облупилась. Дверь в подъезд обита толстым шерстяным одеялом: по грязному белому полотну рассыпаны коричневые цветы. Одеяло помогает удерживать тепло. Но на двери висит ржавый амбарный замок. В этом подъезде уже никого не осталось, Салима живёт в соседнем. В некоторых квартирах окна заколочены досками, там нет стёкол. В подъезде холодно, почти как на улице. Зимой дверной косяк, потолок и стены около двери покрываются толстым слоем инея. Штукатурка на стенах и потолке в подъезде отваливается пластами и лежит на полу. Трудно поверить, что здесь кто-то живёт.

«Квартира хорошая, раньше уютно было», — говорит Салима, приглашая внутрь своего жилища. Она миниатюрная, ростом не выше 150 сантиметров. На ней белая футболка с коротким рукавом и вырезом под горлышко, сарафан стального цвета. Дома у неё тепло и она ходит без кофты. Седые волосы собраны сзади в недлинный хвост. Баба Соня, как здесь её все называют, родилась в Татарстане, в деревне Кызыл-Байрак, около Набережных Челнов. По-русски до сих пор говорит с акцентом и часто переспрашивает: в последние годы стала плохо слышать.

Стены в квартире много лет назад побелили извёсткой нежно-голубого цвета, но с тех пор она почернела, штукатурка покрылась плотной сеткой трещин. Местами она отваливается, там проглядывает дранка, которой обиты доски. Баба Соня говорит, штукатурка стала отваливаться особенно быстро после того, как начали съезжать соседи. В пустом жилье часто происходят аварии, за трубами там никто не следит. «Десять лет то с одной стороны затопит, то с другой, — объясняет она. — У меня не было аварий, а всё равно всё мокнет и потом отваливается». Сейчас в трубах нет воды и аварий тоже нет.

Последние соседи бабы Сони съехали четыре года назад. Они жили как раз над её квартирой: мать-инвалид и её сын — местный кочегар. Перебрались на Маму после того, как в Колотовке закрылась кочегарка.

«Вы тут при коммунизме живёте»

Каждый новый день у бабы Сони похож на предыдущий. Она проводит время в полной тишине: старенький телевизор сгорел год назад, а новый в Колотовке взять негде. Магазин здесь работает только летом. Зимой в 8 утра в понедельник и пятницу автобус бесплатно отвозит желающих в Витимский. Там можно купить самое необходимое. Через полтора часа глава Балуткин собирает людей в свою «буханку» и везёт обратно. В марте, когда вскрывается лёд на реке, магазин в Колотовке снова открывается. Зато в посёлке есть фельдшер и соцработник. Иногда он приходит к бабе Соне. Но в основном её навещает Балуткин. Летом приплывает на лодке, зимой приезжает на УАЗике.

«Я им говорю: вы вообще не понимаете, вы тут при коммунизме живёте! Вот вы поедете в город, узнаете как это бывает. Где вы такое найдёте? — объясняет Балуткин. — Денег нет — я их отвезу-привезу забесплатно. Мне какая разница. Пенсию так же. Справку надо — привезу им справку». В кабинете у Балуткина вместо портрета Путина висит барельеф Ленина в локоть высотой. Под ним на деревянной приступке у стены — не менее массивная, чем барельеф, пластина слюды.

Не меньше часа каждый день она тратит, чтобы натаскать воды. Её баба Соня носит с реки Колотовки пластиковым пятилитровым ведром. До реки идти недалеко, около 500 метров. Зимой доставать воду особенно трудно. В 50-градусный мороз прорубь за ночь покрывается толстой ледяной коркой. Утром её приходится долбить тяжёлым железным ломиком.

Толщина снежного наста поверх льда, не меньше полуметра. Дотянуться до воды непросто. Баба Соня встаёт на колени и, упираясь одной рукой о лёд, почти ныряет в прорубь, зачерпывает воду. Чтобы наполнить два десятилитровых ведра, ей нужно четыре раза сходить на реку.

Когда строили Колотовку, дома делали сразу благоустроенными, но дровяные печи на всякий случай предусмотрели. Он и наступил, когда отрезали отопление. Глава Балуткин сразу привёз в Колотовку сантехников из Витимского, они сварили бабе Соне «Алёнку». Так называют котёл, в котором вода греется электричеством, из него по трубам попадает в батареи. «Алёнка» греет комнату, кухню отапливает печь.